Это была присказка. Теперь расскажу вам сказку. Наш танцевальный коллектив ворвался в чечеточную тусовку под флагом «Дуракам всегда везет!» Поначалу было неуютно. Конечно, посмотришь, как все вокруг танцуют – и сразу организм окутывает уныние. Но где-то в глубине души в каждом из нас дремлет детство. Желание ввязаться в авантюру. Пошалить. Пофантазировать. И непременно дождаться, когда «гадкий утенок» расправит крылышки и займет почетное место в лебединой стае. Ну, достаточно аллегорий. Ближе к делу, как говорил гроссмейстер Бендер.

Спорным летом 2008 года «Хорошие девчата» заняли очередь возле подъезда №17 известного здания на улице Академика Королева. Пополнив тем самым толпу желающих прорваться на сцену  студии  Первого канала телевидения. А на канале этом запускался очередной проект «Минута славы следующая». Толпа была пёстрой: жонглеры, собаки, каучуковые девочки, толстые, тонкие, старые, юные – одним словом – таланты съехались  со всех городов  и деревень нашей необъятной державы. Я не люблю стоять в очередях. Сразу накатывают грустные воспоминания о голодном и раздетом времени в государстве. Я плескалась в волнах Индийского океана, в то время как мои подружки атаковали телевизионный форпост. Судя по их рассказам,  шанс пройти кастинг был минимальный. Поскольку мы не профессионалы, лично приглашенные генеральным спонсором. И мы имеем практически столичную прописку (Эх, надо было родиться в Череповце!). Но судьба была благосклонна. Явилась для нас в лице милого юноши Андрюши. На кастинг пропустили. На камеру отсняли. В заставке показали. А дальше – риторическое «Мы вам позвоним». И тишина…

Наступил сентябрь. Страсти понемногу улеглись. Жизнь текла своим чередом, дождь иногда просыхал, листики постепенно желтели. Что делать осенью, когда слякоть  парализует настроение? Конечно, поехать ещё раз на кастинг «Минуты славы».

14 сентября возле подъезда №17 было подозрительно мало людей. Никакой очереди, никаких долгих часов ожидания. Нас пропустили в святая святых. Вместе с нами пропустили вокальный ансамбль «Биг» из Москвы, пожилую женщину в красном платье, «девочку-таджичку» из Тульской губернии, кучерявую пятилетнюю певицу с мамой и  молдавским паспортом, пару стриптизерш из Владимира, эффектную блондинку, которая «не танцует танец живота», нашу Аню Макарову с тростью и цилиндром, ещё человек пять-шесть. Вокалисты из Москвы сразу обратили на себя внимание. Уж очень активно вокруг них вились гримеры и режиссеры. На кастинге они вполне сносно – не более того – спели «Hit the road, Jack». И были допущены к съемкам. Мы продемонстрировали свой танцевальный шедевр, как могли. Это понятно, что плохому танцору всегда туфли жмут, но скажу без обиняков: сцена ужасная. Скользкий пластик, который ещё и ходит ходуном вверх-вниз! Я, разумеется, элегантно упала. И загрустила на первых же тактах фонограммы. Но… Строгая режиссер сообщила, что мы им подходим, присовокупив пожелание «крупной девушке больше улыбаться». Волшебная дверца, за которой таится великая страна вселенской славы, щелкнула шпингалетом и распахнулась перед нами.  

Следующие две недели были наполнены азартом ожидания чуда. Сначала на нас обрушился шквал звонков «от телевидения». Потом приехала съемочная группа, чтобы создать документальный видеоролик про нашу потрясающую команду. К визиту корреспондентов мы подготовились основательно: купили два огромных торта, детей принарядили, мужей причесали. Как говаривал тот же Бендер: «Я сегодня в форме!»

Непонятного телосложения корреспондентка задавала правильные вопросы и активно кивала, выслушивая запрограммированный ответ. Я воспринимала её кивки, как одобрение, мол, все верно говорите, барышни! Немного позднее, когда солнце скрылось за горизонтом, когда торты были съедены,  мы пустились с ней в мирный трёп. Каково было мое изумление, когда я поняла, что корреспондентка продолжает активно кивать! Дама заработала себе нервный тик. И вообще, как оказалось, ей абсолютно не важно, что и как мы говорим. Ненужное -  отрежут, главное – добавят.

Два с половиной часа инсценированного выпендрежа обещали переродиться в сорокасекундный ролик. Лейтмотив таков: мы, простые русские женщины, в перерывах между вытиранием детских соплей и готовкой ужина, после  тяжелой работы на производстве, перед кратковременным ночным отдыхом – занимаемся чечеткой. Танцуем себе, воображаем, надеемся на успех и обожание публики. Почти как у Некрасова, и в избу, и с конем и без коня.

Полтора часа телефонной беседы с выпускающим редактором я стенографировать не буду. Смысл – тот же.  Посыпались вопросы: «А что вы будете делать с миллионом?» Я отвечаю: «Рожу четверых детей!» В трубке – заминка. И дальше: «А если серьезно?» Да уж куда серьезней, думаю. Но ответила что-то типа: «Создадим центр детского творчества для детей-сирот и инвалидов». Я практически ощутила кивок одобрения на том конце телефонной трубки.

В нужный момент вселенского времени объявился ангелоподобный Андрюша и пригласил приехать на репетицию. В пятницу, к полудню. В бассейн! Фантазия завертелась в темпе вальса. А что там в этом бассейне, интересно? Оказалось, люди там плавают. Здесь необходимо сделать очередной акцент на степень нашей везучести. На репетицию мы приехали первыми. Первыми же и прошли номер. И, не получив ни единого замечания от режиссера, первыми  покинули бассейн и поехали в японский ресторанчик. Солнце слепило Москву. Пролетающие мимо машины гудели: «Близится час торжества!» Где-то в мозгу, конечно, сидела заноза, мол, неспроста все это, ой как неспроста! Но коварное «а вдруг!» путало карты и усыпляло бдительность.

Генеральный прогон состоялся вечером в понедельник. Уже знакомая гримерка. Направо по коридору – вход в студию. Строгая, но полюбившаяся нам, режиссер. Свет. Музыка. Начали! И вдруг… Режиссер машет руками и кричит: «Это никуда не годится, сплошная каша, постные лица». И т.д. и т.п. Бац! Чего это она? Концептуально ничего не поменялось. Это ведь мы – те самые, которые были вчера, и позавчера, и в прошлом году… Ладно. Послушали замечания. Изменили диспозицию. Подняли микрофоны. Прорепетировали. Когда спускались со сцены, кто-то из присутствующих удрученно вздохнул. Стоп! Этого не может быть. Это какой-то сбой в программе. Ближе к полуночи, переступив порог собственного дома, я сложила «два плюс два» и поняла, что чудес не бывает. Это шоубизнес! Громкое и далекое от нас слово. Если ты не в теме, если ты не при деле. Ты просто – материал. Мы пришли из ниоткуда и уйдем в никуда. Это был грустный расклад. И в него категорически не хотелось верить.

Утро вторника подкралось слишком быстро. Отчетливо запомнился приснившийся сон: я пила ледяную воду из бутылки, а чувство жажды так и не проходило. Реальная жизнь в виде будильника приказала срочно отправляться в Останкино. Наступило время «Ч». Мы едем на съемки.

Как и было предписано, в подъезд №17 мы вошли в 9 утра. Андрюша скомандовал всем быстро переодеваться, причесываться, гримироваться. Мотор объявят вовремя. В толпе мелькнул знакомый чубчик: молодой человек из вокальной группы «Биг». Ох, здрасьте, мы с вами вместе на кастинге были! Лучезарная улыбка в ответ: конечно помню! Разум ещё был опьянен предсъемочной ерундой, поэтому важные и интересные детали я начала замечать немного позже. Но сначала надо надеть костюмы, обсыпать кудри блестками и нарисовать фиолетовые губы. Раз, два, три! – Андрюша скомандовал всем участникам проекта собраться в зеркальной комнате. Я так и не поняла, почему комната – зеркальная. На мой не дизайнерский взгляд, комната скорее розовая, или просто «вся обвешанная телевизорами». Зеркал было шесть. И те в гримерках.

Пара-па-пам-парам! Вбежал невысокий Александр Цекало, что-то прокричал в микрофон, толпа «брачующихся» плотно шагнула вперед, не менее плотно отступила назад, помахала флагами, похлопала в ладоши. Все! Лед тронулся!

В зеркальной комнате можно было хорошо видеть и плохо слышать все, что происходит в зале и на сцене. В зале Татьяна Толстая и Александр Масляков пристраивали попы гениальные тела в кожные кресла. Мотор! Начали! Аплодисменты!

По всему залу, как и полагается в хорошей передаче, были рассредоточены модераторы, которые дружно командовали: «Сесть! Встать! Хлопать! Не хлопать!» Всё вокруг наполнялось атмосферой веселья и праздника. День обещал быть прожитым не зря. Под несмолкающие овации на сцену вспорхнула Кристина Орбакайте и заняла свободный судейский стульчик. Хитрый оператор, пользуясь своим служебным положением, то и дело подкарауливал Кристину в нетрадиционном ракурсе. И было очевидно, что сам радуется, как ребенок,  от своих видоискательных находок. Вот Кристина губки подмазала импортным блеском. Вот косметичку раскрыла. А что это у неё там в косметичке? Ой, плохо видно. Ну, да ладно. Вот она носик почесала. Вот волосики поправила. И мгновенно крупным планом – Татьяна Никитична с отвращением взирает на Кристинушкин туалет. Вот где кино снимать надо!

Вернемся в зеркальную комнату. Суть процесса в следующем: выходящий на сцену персонаж первоначально должен попасть в кадр в недрах зеркальной комнаты. Оператор делает наезд, крупный план, потом камера отъезжает, а вернее – отбегает вместе с оператором. И претендент на все золото мира бодро шагает в кулисы. И его не менее гордо провожает толпа с флажками и высоко поднятыми руками. Действие сие сквозило новизной. И обещало поместить яркую физиономию крупным планом в воскресном эфире. Поэтому первые полчаса мы  активно выполняли все пожелания режиссера. Хлопали, топали, громко кричали: «Молодец!» Внезапно пришло осознание того, что процесс обещает быть длительным. И что на всех «выпускников» зеркальной комнаты нас не хватит. Потихоньку-полегоньку голова начала трезветь от дурманящего аромата надвигающегося триумфа. Я стала искать стул. Или табурет. Теперь -  голый математический расчет: приехали мы в Останкино в 9-00. В 11-00 мы пристроились в зеркальной комнате. Первую передачу закончили снимать в 14-40. Следующую начали – в 16-00. А вот наш счастливый час наступил ни много ни мало – в 19-10. Суммируем, вычитаем, делим, умножаем. Итог банально прост: ногам пришел конец! А вместе с ногами пришел конец желудку, почкам в комплекте со всей выделительной системой, сосудам головного мозга, и – в особенной степени -  шейно-плечевому поясу, который затек и подавал признаки окостенения. Наша дружная команда всеми силами старается выглядеть весело, молодо и задорно. Но можно замазать морщины на лице. Можно убрать непослушные локоны. А куда подевать два варикоза, лопнувший мениск, полиартрит и сезонный приступ гастрита? Разумеется, возникает встречный вопрос: «Чего ради мы туда вообще приперлись?» И опять призовая игра: «Ради минутной славы!» Скажите мне, талантливые вы мои и уникальные! Вокруг каждого из нас миллионы людей, которые поют, танцуют, показывают фокусы и вышивают крестиком! И каждый достоин восхищения и похвалы. У каждого что-то болит и отваливается. Но при этом каждый улыбается и шагает в новый день. Это – жизнь! Шаг за шагом, день за днем, болячка за болячкой.  Так и мы. Спрятали свою персональную боль куда подальше. И приехали танцевать. См. начало: «Народная передача Минута славы позволяет раскрыть талант и явить его миру». Теперь переходим к водным процедурам.

Ничего этот проект не позволяет! Все расписано и заранее разложено по полочкам. Дама в красном танцевала «цыганочку». Её умело загримировали. Прицепили на голову бумажный бантик.  Дама стала похожа на упаковку с конфетами. Разумеется, бабульку из далекого белорусского села никто и не собирался одобрять! Но бабулька-то про это не знала. Она реально «проигрывала корову». Она очень расстроилась. И все никак не могла понять: «Почему?» Милая, тут и понимать ничего не надо. Шоубизнес!

Очередным номером объявили «семилетнего Николая 6-ти лет»! Из Надыма. Этот шустрый пацан успел затерроризировать все закулисье. Как в известном стишке: «и поэтому щенок перепортил все, что мог». Николай порвал порцию казенных флажков с названием передачи. Отдубасил огрызками флага не одну женскую попу.  Громко пел матерные частушки и отказывался сходить в туалет. Фанфары сыграли туш. Николай запел: «Выбери меня, птица счастья завтрашнего дня!» От переливающегося батника Никола исходили искры торжества. Зал очумел от позитивного настроя пацаненка. Особенно надымский флер окурил Кристину Орбакайте. Она выбежала на сцену, чуть не схватила парнишку на руки. Повторюсь, парень – чертовски обаятелен. И такой, знаете, с хоризмой. От горшка два вершка, а уже чувствуется – мужик растет! Так вот: поскольку в руки Кристине Николаша не дался, возникло решение «спеть дуэтом». Ой, вот это было зря! Север укрепляет диафрагму и готовит  голосовые связки к суровым испытаниям. Николай зарядил про «гномика». А Кристина постаралсь вытянуть ему в терцию. Потом,  выходя с подиума, сделала попытку оправдаться, мол, паренек высоко начал запев. Ну, да что там! Звездам простительно все! Может у Кристины сегодня ещё голос не проснулся? Может мороженого вчера перекушала? Даже жалко её стало. Глупо оконфузиться вот так на глазах у почтенной публики. А Николай победоносно вернулся за кулисы и продолжил задирать юбки скучающим номинантам. 

Я наконец-то нашла стул. Радуйтесь, ноги мои, вам суждено прожить ещё немного перед окончательной ампутацией!  По коридору вдоль гримерок дефилировала странная дама в шляпке. Она была очень не молода, но при этом очень свежа. На шляпке сгрудились бутафорские бабочки. Когда дама театрально смеялась, бабочки дрожали крылышками. Казалось, что если прислушаться, можно различить далекий звон луговых колокольчиков. Дама не участвовала в конкурсе. Она вышла на охоту. Приглядывалась, присматривалась. Изучала костюмы. Запоминала мелодии фонограмм. Её триумф, возможно, впереди. Она проводит очень грамотное маркетинговое исследование: что бы такое показать, чтобы всех удивить.

Именно эта дама натолкнула меня на мысль о неоднозначности происходящего. Настал черед рассказа про вокалистов группы «Биг». Я их сразу не узнала. Что–то изменилось в общем облике. Знакомый уже парень надел шляпу. Девушки гужевались возле гримеров. Каждой из них с утра терпеливые визажисты заплели мелкие косички. Спустя какое-то время косички были расплетены. На прелестных головках сооружалось что-то шедеврическое и уникальное. Насторожил тот факт, что девушки сменили заявленные костюмы. Я долго всматривалась в дизайн. И тут меня осенило: это ж наши костюмы! Те же повязки на голове! Те же чулки в сеточку! Только в черном цвете! Только чуть-чуть по-другому. Природное любопытство требовало немедленного утоления.  Набираюсь смелости и спрашиваю: «Вы костюмы поменяли?» Утвердительный ответ. «Это нам руководитель посоветовал». Руководитель, похожий одновременно на Анатолия Вассермана и волшебника Гендальфа, серым призраком рыскал в толпе. Ай, какой молодец! «И что это у вас за образ?» - спрашиваю. «Ну, ретро, Чикаго 20-х годов». Мои товарищи по команде вступили в дискуссию: «А не напоминает ли вам наш костюм ничего такого?» Девушки захихикали. Конечно, нет! Весь трагизм ситуации заключался именно в том, что вокалисты выступали шестым номером. А нам приписали номер семь. Стало очевидно, что наши шансы тают, словно первый снег в теплой траве. «Серый кардинал Гендальф» спокойно озвучил информацию, что в жюри передачи будет сидеть Филипп Киркоров. Команда так же спокойно удалилась разучивать известный хит большого Фила. Гримеры не отпускали певцов ни на секунду. То глазки подрисуют, то волосики подправят. Искусстно созданный макияж просто кричал: «Так – победим!» От самостийной обычной вокальной группы, с которой мы столкнулись на кастинге, не осталось ничего, кроме голосов. Все было изменено, превращено в прекрасный сценический товар. Забегу вперед, когда подошел их черед выступать, они пригласили на сцену Филиппа, исполнили совместно «Зайка моя». И под комментарии Киркорова: «Очень правильный подход к жюри!» отправились во второй тур. Опять же, сложно судить, хорошо ли они поют или плохо, но одно бесспорно: кто смел, то и съел! Респект ребятам и уважение за их хватку и волю к победе. Если надо – пусть шагают по трупам. История прощает все.

Первая программа подходила к своему логическому финалу. Все ждали обеда и перекура. В том числе и жюри. Из одиннадцати номинантов во второй тур пропустили не всех. Но… Опять это большое, жирное «Но»! Можно сказать: «Пива нет.» А можно и: «Пива нет!» Как в старом славном анекдоте. Нас попросили сказать на камеру несколько слов про ансамбль «Непочаток». Девушки прыгали через скакалки. Восемнадцатилетние красотки были одеты во фривольные маечки и коротенькие юбочки. Задорно прыгали под веселую музыку. Возможно, это не шедевр. Возможно, нет в этом ничего удивительного. Как сказал господин Масляков: «Во дворе девчонки и не такое со скакалкой вытворяют». Да, все возможно в мире под луной. Но каково этим юным созданиям, только шагающим в свое сексуальное будущее, когда на всю страну и дальнее зарубежье Татьяна Толстая указывает на то, что у них «брюхо трясется и ноги ужасно выглядят в короткой юбке»? Я бы застрелилась после этих слов. И никогда бы не помыслила о первой любви. 

Все! Конец первой серии. Несколько минут можно посвятить разминке. Кушать в гриме не получалось. Необходимо было сконцентрироваться на главном.

После перерыва выяснилось, что участники первого отделения благополучно собрали реквизит и отправились восвояси. И тут встала проблема: кем заполнить зеркальную комнату? Кто будет махать флажками и улюлюкать? Мы наотрез отказались. Ноги уже пребывали в плачевном состоянии. А ещё ждать неизвестно сколько, потому что наше выступление благоразумно отодвинули в самый конец. И  мы обрели заветный номер «10». Все участники «нашей» серии были невероятно талантливы. Девочки-гимнастки. Пышная акробатка Монро. Барышня вьетнамского происхождения с диковинным инструментом. Особенно талантлив был папа кудрявого блондина лет пяти. Блондин номинировался петь. Но петь он не умеет. Это очевидно. Но папа работает в «Газпроме» и все знает про эту жизнь. Поэтому к кудрям добавились крылья ангела, сверкающие башмаки и облако, на котором певец спускается с небес на сцену. Слушать ребенка было невозможно. Но смотреть…  Я расплакалась от умиления. Папа «Газпром» был горд и уверен. Ребенок идет дальше по пути к миллиону.

О предвзятости жюри в этой передаче ходят неверные слухи. Это миф – что люди там злые или добрые. Они прежде всего – люди! И как можно упрекнуть Киркорова, который безоговорочно говорил «Да!» всем номинантам в розовых костюмах?  Это его фишка. Это его скандал.

Ладно. Близился час и нашего выступления. Гримеры сжалились над нами. И поработали над образом. Общим решением останкинских профи было сменить помаду на наших танцевальных ртах. Мы обрадовались: нарисуют -  будем жить! И нарисовали ведь! И красиво получилось. Лично мне понравился свой лик в зеркале без мешков под глазами, без морщин и прочих признаков старости. Пара взмахов кистью с пудрой – и вперед.

Нет, сначала немного назад. К вечеру настроение само собой спряталось в камыши уныния. Нужен был моральный допинг. Причем срочно! В толпе я приметила забавного юношу: он пререкался с администратором массовки. Краткое описание юношеской внешности – толстый, грязный, некрасивый. На голове – самодельное подобие «Паши Воли», брюки со стрелками затянуты тугим ремнем где-то в районе подмышек, мешковатый пиджак, реденькая бородка, темные очки. Все. Он был абсолютно неинтересен. До тех пор, пока не открыл рот. Меня немного повеселило прослушивание его возражений администратору. Я удалилась пристроить попу на заветный стульчик, водрузить отекшие ножки на табуреточку. А рядом в той же гримерке стоял стол. На столе пятилитровая канистра с остатками воды. И куча использованных стаканчиков. Канистра хоть и была сильно початой, но литра полтора живительной влаги в себе ещё содержала. И тут в гримерку вбегает вышеупомянутый антисекс-символ. Одновременно делает три вещи: хватает бутылку, хватает стаканчик и задает риторический вопрос: «Стакан  чистый?» Я спокойно отвечаю: «Нет.» и продолжаю изучать рисунок на колготках.   И передать словами невозможно, что стало вдруг происходить! Товарищ стал лихорадочно ощупывать все имеющиеся в его распоряжении карманы. Видимо в поисках хоть какого-то платочка или дезинфектора. Бросал искрометный взгляд то на стакан, то на бутылку. Из всего следовало, что человек очень и очень хочет пить. А перед ним стоит нравственно-гигиеническая дилемма. Наконец он решился. Нет, не то, что вы подумали. Он печально вздохнул. Посмотрел внимательно в самую глубь бутылки. Сдавил покрепче коварный пластик своими волосатыми ручонками и… как там у дедушки Крылова «поужинать совсем было уж собралась, да призадумалась…» А тут я рядом сидела. И говорю так мягко, не спеша: «Ох, зря Вы это, сударь, затеяли, кто ж после Вас это пить отважится?» Мои слова укрепили вьюношу в своем поступке. Он сделал две вещи одновременно: ответил резкое: «Мне по фиг!» и хлебнул водички из горла. То ли человек страдает природной жадностью, то ли обожает пить на халяву, но он попытался в три  (я считала!) глотка осушить емкость. Не получилось. Он дохлебнул. Облился. Поперхнулся. Но канистру опустошил. Удовлетворенно срыгнул. Вытер рот рукавом парадного пиджака. И собрался выйти из гримерки. Я боялась упустить скандальный шанс. Посмотрела на него своими фиолетовыми глазами. И печально процедила: «Вам, наверное, скоро выступать…» И – о, удача! – он ответил какую-то гадость! Скандал был подготовлен! Можно снова включать азарт и настроение! Печальный рыцарь удалился в массовку. Я осталась наедине со своими ногами.

Было в тот вечер ещё несколько колоритных моментов. Ну, вот например: объявили выступление учительницы Ляли из Москвы с сеансом экзотического стриптиза. Со стороны сцены послышались звуки «Sing, Sing, Sing, Sing. Everybody's Got To Sing». Потом  взрыв. Пулеметная очередь. Наступившую после этого тишину разбавил  резкий звук сирены. Это Киркоров нажал красную кнопку. Стриптиз не пройдет на Первом канале! А вот и нет! Последующая полемика показала обратное. «Учителка» защищалась, как могла. Уверяла, что номер показан не до конца. Собственно в процессе своего выступления дамочка сняла халатик, явив публике бюстгальтер, корсет, панталоны с кружавчиками, чулки с подвязками и туфли на шпильке. Да, парик и пилотка по-прежнему украшали её голову. Этакая профурсетка из Перл Харбор. Филиппа реакция дамочки раззадорила. Он произнес однозначное: «Раздевайтесь!» Дамочка попыталась было свести на «нет» сложившуюся неловкость. Но не на тех напали. Киркоров с Александром Васильевичем затребовали в унисон продолжения банкета. Ляля попросила пару минут на подготовку и убежала со сцены. Теперь стоп-кадр: сижу я в той самой гримерке, разговариваю с больными ногами. Вдруг в помещение летит зеленый картонный чемодан. Потом так же молниеносно сверху падает халатик. И уверенно вбегает полунагая Ляля. Речь и жесты её в тот момент были четкими и хорошо взвешенными, проверенными. Она прочеканила: «Ножницы. Скотч. Помощника.» Через секунду все ингредиенты   были поданы. В то время, когда помощница приматывала к игрушечному пистолету фейерверк (вот откуда взрыв, оказывается!), Ляля ловким движением распахнула чемодан, достала из нужного кармашка тюбик с клеем и две смешные нашивки в виде эполетов. Дальше все происходило одновременно. Ляля оголяет грудь. (Я промолчу, но лучше бы она этого не делала.) Приклеивает «эполеты» на истерзанные соски. Кричит:  «Тридцать секунд! Я выхожу!» Натягивает корсет, бюстгальтер. Хватает чемодан. И выбегает на сцену. То, что после происходило на сцене – не мне судить. Все громко заржали, когда она потрясла сиськами с бубенчиками. Татьяна Никитична Толстая сказала: «Ляля, иди в следующий тур!» Мужчины остались при своем мнении: это было ужасно! А я почувствовала себя великим аналитиком. Опять эти пресловутые «два плюс два». Вот скажите мне: даже если простая учительница согласится показать себя в трусах и лифчике в прямом эфире – заметьте, абсолютно бесплатно! – у неё вряд ли хватит выдержки настолько расчетливо и верно прокрутить ситуацию в обратном направлении, и тут же снова повторить. И более того: я уверена, что нормальная учительница, пусть даже самая эпатажная и экстравагантная,  не носит в косметичке силиконовый клей для сосков. Так и вышло: Ляля танцует стриптиз в затрапезных барах, зарабатывая тем самым на свою мечту. А мечтает Ляля открыть театр стриптиза. Будьте все здоровы и счастливы. См. начало: «Народная передача Минута славы позволяет найти, раскрыть талант и явить его миру».

Что ещё происходило в те несколько минут перед казнью? Ну, вот, к примеру, подошла очередная девушка от администрации и попросила нас почистить ботинки гуталином. Я наотрез отказалась. Говорю: «Примета плохая!» Но девушка была непреклонна. Пришлось чистить ботинки. Но… Это – шоубизнес! Процесс облагораживания башмаков снимали на камеру! Сначала выставили свет, потом выбрали ракурс. Потом скомандовали: «Всем чистить ботинки!» Эх, я и сглазила свою примету.

Заметную дозу антиоптимизма внесли в ситуацию последние пять минут перед стартом. Во-первых: лично от моего левого ботинка оторвалась защитная подошва. «Оп-ля!» - подумала я. Там и так очень скользко. А насколько повышается коэффициент скользкости без подошвы – секрет стратегических математиков. Я же не великая актриса. Не известная танцовщица. Не народно-природный артист. Мне нельзя расслабляться и ударять в грязь лицом. По совету знатоков жанра я жестоко расцарапала остатки подошвы крестовой отверткой, превратив тем самым танцевальную обувь в обычный хлам. Все! Пора! Но сначала надо напудрить носик. Гримеров, как ветром сдуло. Оказалось, они сидят на коврике в зеркальной комнате и наблюдают за ходом шоу. «Тетеньки, миленькие, напудрите нам носик!» В ответ вялое: «Ну, щас!» Внутренний секундомер отстукивал в мозгу наносекунды. Поэтому процесс восстановления гримеров с коврика, прохождения к атрибутам, пачкания пушистой кисти в тональном порошке и прикосновения к моему носу, равно как и к каждому из наших пяти гениальных носиков, превратился в мучительное ожидание и стремление «не опоздать» одновременно.

С красивыми носами, с красивыми губами, с душой, полной оптимизма, мы заняли стартовую позицию. Чего-то, однако, не хватало. Улыбки выглядели надуманно и как-то вымученно. Требовался мощный эмоциональный  допинг. Наперебой стали вспоминать общие «лопаты». Хохот заполнял организм. И вдруг и ощутила на себе колкий, неприятный взгляд. Опускаю глаза: вышеупомянутый водохлеб сверлит меня поросячьими глазками. «Бинго!» - я вылеплю себе настроение, пусть даже гнусным и нечестным образом. Пододвигаюсь к мальчику-канистре и говорю: «Проводить Вас в туалет?» Он начинает что-то лепетать в ответ. А я и не слышу. Я вырабатываю в организме адреналин. «Смотри, обоссышься!»- на этой жизнерадостной ноте прощаю юноше его некрасивость и слышу, как господин Цекало объявляет: «Хорошие девчата приехали из Жуковского!» Пока мы, лучезарно улыбаясь, пробирались на сцену, краем уха было слышно, как Микрофон поглощает информацию: «На миллион девушки купят себе шубы и решат демографическую проблему страны, нарожают кучу детей.» Секунда внутреннего возмущения: и это всё, что они вынесли из наших много часовых бесед? И кто это придумал про шубу? У меня уже есть шуба, которую очень редко получается одевать? Ладно, проехали. Завели патефон. Пугачева запела: «Пам-пам-па-ра-рам!» Дальше ровно две минуты сорок четыре секунды мы растворялись в собственной истории. Было весело. Было интересно. Был улыбающийся до ушей Киркоров. Были разноцветные лампочки. И аплодисменты зрителей, которым я махала рукой: «Не надо! Мы и так собьемся!» Было несколько хореографических ляпов. Был дружный смех. Была минута нашей славы. А потом все закончилось. Стихли последние аккорды фонограммы. Проулюлюкали зрители. Пошепталось жюри. Было прекрасно видно, как Филипп Великолепный сказал сотоварищам: «Может, пропустим?» Видно было, как замахал холеной рукой Великий Масляков: «Не-не-не!» Как поморщилась Гениальная Толстая. А мы стояли и улыбались, как наивные дети, которых собираются пожурить за испорченные коленки на колготках. Дословно рассказывать нет смысла. Ушат холодных и равнодушных слов обрушился на голову. Резюме: не надо трогать грязными руками творчество Божественой Аллы Борисовны. Не надо танцевать – это мы не умеем. Лучше – пойте. А это мы и подавно не умеем. И костюмы-то у нас дурацкие (Униформу придумали не зря! Не фиг выпендриваться!) И в ногах-то у нас каша. И «девушка по центру» - то есть я – этот самый центр не держит. Киркоров спрашивает: «Как Вас зовут?» Отвечаю: «Мария». «Вот видишь, имя-то какое хорошее, ну, что же ты, как корова на льду? Ну, почему?» Вот интересно, дорогой мой народный артист всея Руси Филипп Киркоров! Что я должна была на это ответить? Извините, больше так не буду? Не казни, государь, вели помиловать? Честно говоря, мыслей в голове в тот момент было всего две: как не ввязаться в нелепый спор и как утаить от родных и знакомых сам факт этого выступления. Татьяна Толстая превзошла все ожидания, сказав, что мы «не тянем не то, что на миллион, даже на двести пятьдесят тысяч!» Я моментально почувствовала себя шлюхой лошадью на базаре. Хорошо, хоть не стали уточнять, кривые ли у меня зубы, и сколько роста в холке. Добавил масла в огонь господин невысокий Цекало, мол, слышал я, как они за кулисами разминаются, чушь такая и сплошная каша. Вот «спасибо» за поддержку. Губы предательски задрожали. Но я давно разучилась плакать. Захотелось поскорее уйти. Нам не сказали ни одного ободряющего слова. Ни единого намека на то, что мы, преодолев природный стыд и страх, пройдя все круги отборочного ада, убив ноги десятью часами ожидания, сделали то, что многим не под силу. Танцорами нужно родиться. А мы попытались ими стать. Мы уходили в декретные отпуска и возвращались. Мы лечили детей от ветрянки – и снова возвращали. Мы боролись со страшной заразой, а после химиотерапии – снова возвращались. Мы лечили коленки – и заново учились танцевать. Это наша гордость. Это наша, пусть маленькая, но – слава! Это слава мужей, которые терпеливо ждут нас с тренировок. А мы возвращаются потные, уставшие, счастливые! Это слава нашего педагога Бориса Макашова, который никогда (!) не делал проблемы из того, что мы – не профессионалы. Он просто делал свою работу. Он помог нам научиться бить чечетку. Он помог нам поверить в себя. Эти две минуты сорок четыре секунды на Первом канале – щедрая оплата за четыре года репетиций. Это все – наше. И никто не отнимет.

Справедливое жюри забудет про нас, полагаю, уже через несколько минут. А как нам забыть все злые, глупые слова?

Дорогие наши «сокамерники», все те, кто уехал со съемок с горечью в душе и с чемоданом негативных высказываний. Вы – звезды! Первой и последней величины. В этой жизни самое трудное – преодолеть себя. Сложней всего что-то доказать себе, чем кому-то другому. Мы себя победили. И это – главное!

Мой муж теперь называет меня не иначе, как «звезда моя»! Дети каждые полчаса спрашивают, когда маму покажут по телевизору? А ботинки я себе новые куплю. Начнем все сначала!